среда, 25 мая 2011 г.

"Хэй мен, лук эт ми рокин нау!"

Эх, благодатная выдалась неделя на сбывание тайных желаний. Не успели улечься впечатления от "Раммштайна", как вот тебе - очередая случайная радость. На сей раз под именем System of a Down. Вот уж повезло - попасть на концерт группы, которая как бы рассталась. Один раз мы уже сглупили: кажется, в 2003 они давали концерт в Сан-Диего, где мы тогда жили. Местных концертов мы тогда еще не посещали ни разу и считали, что это может быть опасно. Мы же недавно приехали с просторов бывшего Союза. И рассказы о загнивающем и вражеском Западе, где на рок-сборищах тебе непременно набьют морду, не спросив фамилии, еще теплились в памяти. С тех пор много воды утекло, советские байки были развенчаны, Мальмстин, Гиллан и прочая "Металлика" и Ко. удостоились нашего присутствия на своих мероприятиях. Да только к тому времени и группа SOAD перестала выступать вместе. Я уж не знаю, что собрало этих ребят снова - любовь к фанатам или алчность - мне все равно. Но отработали они от души - шутка ли 26 песен за полтора часа. Это почти три альбома целиком. Перерывы между композициями они делали, кажется, только для того, чтобы воды испить. Сейчас, обмозговывая тот вечер, я прихожу к выводу, что это все-таки был немного странный концерт. Даже трудно сказать, почему, собственно. Но некое впечатление было, что они между собой особо и не разговаривают вне сцены. Но какая разница? Всем известно, что шоу должно продолжаться. Вне зависимости. И оно состоялось. И всем за это огромное спасибо. Всем, кто позволил мне там побывать...

понедельник, 23 мая 2011 г.

"Айнс. Хиер коммт ди Зонне!"

Один человек сказал: "Это как будто увидеть... Ленина!"
Ленина я так и не видела. А вот с "Раммштайном" повезло.
На самом деле рассказывать о концерте сложно. Ну не будешь же говорить, что на этой вот песне у него зажглись крылья, а под эту - сцена обрушилась. Это как перессказывать, какой вкус у мороженого. А впечатления? Ну, на самом деле впечатления всегда можно выразить двумя-тремя словами: понравилось, не понравилось, фигня или здорово. Или вот еще: это было круто!
Честно говоря, я думала, что буду захлебываться от восторга. Представляла, как попаду к своему любимому лаптопу и начну описывать, описывать, насколько это было круто. А когда начала - оказалось, что слов нет. Эмоции есть, а слов нет. Так всегда бывает, когда торжествует справедливость: ты просто счастлив этим моментом - и все, а сказать нечего. Так и в моем случае - справедливость восторжествовала. Я честно любила их... да, уже 12 лет, это был пятый курс универа, когда в Харьков и окрестности ворвалась "Ду хаст". И на протяжении всего этого времени мы неоднократно обсуждали с моим главным соратником по жизни, как было бы здорово оказаться на их концерте. Мы смотрели Live in Berlin и мечтали поехать в Германию с тем, чтобы попасть на их шоу. И еще тайно надеялись, что они все-таки когда-нибудь приедут к нам. И вот таки это "когда-нибудь" настало.
Солнце взошло!
И это было круто...

Стойкий оловянный солдатик

Ну вот это и случилось - первый раз оставляли кота одного. Ну, разумеется, не совсем одного, в компании с Катей. Имеется в виду, что без родительского надсмотра. Некоторые товарищи расстраиваются, когда их чада не плачут за ними. Но я довольна, что мы обошлись без истерик. По рассказам, Никушка поигралась немного, потом когда устала, поплакала чуть, что ее пришлось поносить на руках, но таки заснула примерно в половине десятого - не на много и позже обычного. Когда мы вернулись, наше чудо лежало на кровати и мирно посапывало. Очень хотелось кинуться к ней, обнять и крепко-крепко зацеловать. Но сон - это святое.

четверг, 19 мая 2011 г.

"Вот были люди в наше время, не то, что нынешнее племя..."

Рискую нарваться на жесткую критику. Потому что как бы не принято, потому что как бы считается, что "раньше было раньше", а "было было было". Потому что технический прогресс и все такое, "а вот в наше время", "послевоенные годы", "острый дефицит", ... Вообще-то я не спорю. Как обычно. Это ясно, как белый день, что стирать в машине намного легче, чем руками. Безусловно. Но зато, например, у моих родителей не было такой проблемы, как обезопасить дом от ребенкиного вторжения. Потому что у них не было этой пресловутой стиральной машины, в которую можно залезть. У нас в однокомнатной квартире стояла стенка с телевизором, трехстворчатый шкаф, стол-стулья, складной диван родителей и моя кровать. И никаких лаптопов, которые можно окрывать-закрывать, чтобы он в итоге сломался, никаких зарядных для мобильных телефонов, которые можно сгрызть, никаких лишних проводов по всему дому. Телевизор был настолько тяжелый, что его не сдвинешь с места, не говоря уже о возможности пасть вместе с ним, точнее, под ним. Острые углы, которыми пугают молодых родителей - это все детский лепет, их хоть понятно, как можно скрыть. Как оказалось, гораздо страшнее кухонная плита. Эта ваша так называемая "открытая планировка": "Как, ты разве не любишь много пространства и воздуха?" Нет, дорогие мои, я люблю, чтобы кухня была отдельным помещением и туда была дверь. Это же намного проще, чем ставить ворота в проходе на кухню, навешивать замки на каждый ящик, ломать голову, как спрятать кнопочки на посудомоечной машине, крутильники на плите, и при этом все равно нужно следить, что бы пытливый детский ум не прошел весь этот увлекательный квест... Конечно, нам сейчас полегче - и вода горячая есть, и пеленки стирать не надо. Но по части общего веселья мы, современные родители, можем дать фору любым бабушкам. У нас все-таки жизнь намного разнообразнее. В том числе и в магазинах: иногда даже как-то подсознательно хочется, чтобы на прилавке стояла одна каша - "Каша", и не приходилось вчитываться в этикетки детского питания и выбирать одну из огромного количества безумно красивых игрушек... Нет, я не хочу обратно в Советский Союз, и да, я понимаю, что здесь мы еще как бы в шоколаде ("а вот, поезжайте в Киев и спросите!" (с), Паниковский). Просто жить тяжело в любые времена. Просто проблемы разные. А портреты тех нынешних родителей, у которых настали "забавные" подростковые годы, я считаю, вообще надо вывешивать на доску почета...

среда, 18 мая 2011 г.

Новые фичи

Уже, казалось бы, мы все предусмотрели, но каждый день все равно преподносит нам какие-нибудь сюрпризы. Например, вчера она таки залезла на диван. Прощай, лаптоп, который там жил и заряжался. Куда теперь все это? Позавчера она взгромоздилась на столик с блоками и усиленно приставала к телевизору. В ужасе представились картины, как следующим этапом она хватает телевизор и они вместе падают на спину. Повторяю вопрос: куда все это? Уже не кажется смешной профессия человека, который обезопасит вашу квартиру для детей. Или от детей. На кухне мы ей ящичек предоставили для перекладывания. Но он уже перестал ее радовать. Конечно, включать газовую плиту куда веселее, она же так забавно тикает, когда стартует электроподжиг! В общем, как говорится: "Вам скучно и одиноко? - Дети!" И это у нас всего одна маленькая девочка...

вторник, 10 мая 2011 г.

Год и два

Вчера у нас был очередной мини день рождения. Папа подарок нам подарил, мама потом тоже подсуетилась. Одежки разной новой накупили. На той неделе мы зафиксировали, наконец-то 8 кг. Ура, товарищи! Она сделала это! А позавчера (воскресенье) мы впервые испробовали экстренное посещение доктора: растут у нас жевательные зубы, а на одном синячок - ходили посмотреть, нет ли там инфекции. Пока, кстати, не исчезло. А еще мы научились слазить самостоятельно с кровати. "Воздержание" проходит нормально. Ночью просыпается пару раз, чтобы попить молока. Выпивает 200 гр между прочим. Зааабавнаяяяя.

воскресенье, 8 мая 2011 г.

Избранное. Проза. #8

 Он хотел позвать ее по имени, но никак не мог решиться. Он боялся услышать собственный голос, произносящий ее имя. Она шла неторопливо под большим синим зонтом. Сначала он даже не мог поверить своим глазам – ведь прошло пять лет с тех пор, как он видел ее в последний раз. Он боялся, что это – именно она. Рана его уже почти зажила, он старался не вспоминать о ней все это время. Вернее, заглушал в себе любые порывы подумать о ней и том, чтобы могло быть, если бы она не уехала. Точнее... конечно, он мог быть честен сам с собой, - если бы он не заставил ее уехать. Он продолжал стоять и смотреть вслед удаляющейся до боли знакомой фигуры. Сколько раз он так же стоял и смотрел в окно, смотрел на то, как она уходит. И каждый раз думал о том, как бы он хотел, чтобы это было окно его квартиры, которую она бы покидала утром. Но они встречались только на работе. Вернее – почти всегда только на работе. Последний раз это было... он очень хорошо помнил тот день...
 Из глаз его лились слезы. Стоп! Какие слезы? Он пришел в себя и осознал, что давно уже не стоит под навесом троллейбусной остановки, а идет за ней, дождь хлыщет по его лицу, а он так и идет, совершенно забыв, что в руке у него есть зонт. Он шел за ней, и совершенно не понимал, зачем. Ведь он уже упустил момент позвать ее. Тут он подумал, что ведь она может сейчас все-таки куда-нибудь изчезнуть. Сесть в такси, например, и тогда... Да, он точно ее больше никогда не увидит. И сердце почему-то заныло в такой глубой тоске...
- Ты вернулась... – услашала она знакомый, и в то же время чужой, голос позади себя. Она остановилась и развернулась. Большая шапка зонта скрывала его лицо. Но руки... о да, она знала, чьи это руки. Она видела эти руки тысячу раз и когда-то так хотела, чтобы они касались ее. Но он был женат. Вернее, почти женат. Да и она вообще-то тоже тогда была не свободна. Она до сих пор помнила тот день, когда пришла устраиваться на работу и, открыв дверь офиса, первым увидела его. Нет, он не был начальником, он не был красавцем. Но его лицо, выглядывающее из-за перегородки, она помнит до сих пор. И еще он тогда сказал ей «привет». И почему-то это слово обожгло ее. Потом он догнал ее на улице, когда она уходила после собеседования домой. Он подбадривал ее, говорил, что она – именно то, что им нужно... В общем, он ушел тогда, но они стали видеться каждый день на работе. Поначалу ей просто нравилось общение с ним. А потом она поняла весь смысл цветаевского стихотворения... мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами... что никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами... Они флиртовали, конечно, не так сильно, чтобы это бросалось в галаза окружающим. Но по большому счету, до этого никому не было дела. Ведь все прекрасно знали, что он вот-вот женится во второй раз, что у него есть уже довольно взрослый сын от первого брака, да, в конце-концов, он старше ее на десять лет, и у нее тоже есть жених.
- Я вернулась, да... – она наконец-то решилась поднять зонт и взглянуть ему прямо в глаза.
Он как будто обжегся от это взгляда и немного дернулся в сторону.
- Я... я очень рад... прости меня.
- За что? За то, что ты разрушил мою жизнь или заставил меня уехать? Или, может быть, за сегодняшний дождь?
- За то, за что сможешь простить.
Он смотрел на нее. Такую маленькую, под таким большим зонтом. Она глядела на него, как девочка смотрит на учителя, которому она должна рассказать стихотворение... мне нравится, что можно быть смешной, распущенной, и не играть словами, и не краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами... Им часто приходилось вдвоем работать над одним проектом, и тогда они сидели рядом, плечом к плечу, перед экраном монитора. Он помнил, что ему тогда было тяжело дышать. Он задыхался от волнения, от запаха ее волос, от ее запаха. У него была за спиной слишком большая жизнь, чтобы он мог позволить ее поломать этой маленькой девчонке. Которая, вероятно, даже не знала, что творится у него на душе.
- Пойдем куда-нибудь посидим, - голос ее почти не дрожал, - мы стоим тут уже пятнадцать минут.
- Тебе холодно?
- Нет.
- Тогда давай останемся здесь. Здесь никого нет, только ты, я и дождь. Я не хочу делить это мгновение ни с кем, особенно с посторонними людьми в каком-нибудь кафе.
Да-да-да... Это было в кафе. Они отмечали его предстоящую свадьбу. Его будущая жена смотрела на него с восторгом, даже с каким-то тайным поклонением. Конечно, та ничего не знала, даже не догадывалась, что ее мужчину может хотеть еще какая-нибудь другая, чужая будущая жена. Этого, должно быть, никто не знал... мне нравится еще, что вы при мне спокойно обнимаете другую, не прочите мне в адовом огне гореть за то, что я не вас целую... что имя нежное мое, мой нежный, не упоминаете ни днем, ни ночью - всуе... что никогда в церковной тишине не пропоют над нами: аллилуйя!
- Ты вернулась насовсем?
- Нет, я уезжаю через три дня обратно.
- Моему младшему сыну почти пять лет.
- Ах, да, пять лет ведь уже прошло... А как жена?
- Не знаю...
Он действительно не знал, как его жена. После того вечера его жизнь как будто перевернулась, раскололась на две части. В одной он жил, а в другой существовал. Это однообразное существование скрашивал только маленький человечек – его сын, хоть и не от той женщины. Но он не позволял себе думать об этом, старался на рассуждать на тему, что было бы, если бы не... Тогда в кафе он даже и не понял, как получилось, что он пригласил ее танцевать. Он весь вечер старался не смотреть в ее сторону. Она была не одна, и это убивало его. Хотя он понимал – она ведь не знает ничего, как же может быть иначе?.. спасибо вам и сердцем и рукой за то, что вы меня - не зная сами! - так любите: за мой ночной покой, за редкость встреч закатными часами, за наши не-гулянья под луной, за солнце, не у нас над головами,- за то, что вы больны - увы! - не мной, за то, что я больна - увы! - не вами!.. Это был первый и единственный раз, когда он касался ее. Потом еще, правда, она как-то дотронулась до его руки случайно. Или не случайно, а чтобы лишний раз резануть холодной бритвой по его сердцу. Но тот вечер он никогда не забудет. На них никто не обращал внимания. Они просто танцевали. Просто приятели – ничего больше. Сердце в его груди билось бешено, он даже немного дрожал от этого. Но она, казалось, не замечала этого. Только руки ее были убивающе ледяными. И еще она почему-то тяжело дышала ему в плечо. Он нежно, едва заметно перемещал свою ладонь по ее талии и спине, стараясь почуствовать ее, вероятно, самую гладкую кожу в мире сквозь легкую ткань платья. Они приближались с каждым тактом все плотнее и плотнее. И вот ее бедра, наконец-то, конулись его, она прижималась к нему всем телом. И тогда он сказал...
- Я люблю тебя.
Она подняла на него глаза. Точно так же, как тогда в кафе, когда он сказал ей эти же самые глаза. И опять из ее души вырвался полустон-полухрип.
Ее тогда пронзило как будто сотни вольт. Она тяжело сглотнула, хотела было обернутся к своему столику, но только и смогла, что поднять на него глаза. «Я ничего не понимаю». «Я люблю тебя», - снова произнес он и испугался звука собственного голоса. Она сглотнула еще раз. Танец еще не закончился, но она подошла к своему столику, бросила жениху, что хочет подышать и вышла на улицу. Был теплый майский вечер. Ветер ласково теребил подол ее платья. Она стояла и глубоко дышала, стараясь как можно шире открыть глаза. С детства ей казалось, что если так делать, то можно все-таки не заплакать, когда слезы уже подступают к горлу. Хлопнула дверь – он стоял перед нею. Но ничего не говорил, просто стоял и смотрел…
- Какое имеешь ты право так поступать со мной? – она снова шептала те же самые слова, что и тогда, майским вечером возле кафе. Это уже было похоже на дежа-вю. - Я жила спокойно, никого не трогала, молча и тихо любила тебя. Зачем ты сказал мне, что чувствуешь тоже самое, а после этого все-таки женился? Я не умею лицемерить, как ты. Я любила тебя, знала, что ты любишь меня – и я не смогла жить так больше, что бы ко мне прикасался кто-то другой. Но тебе и этого было мало. Ты заставил меня уехать. Бросить все, что я любила. Почему ты не мог мне позволить хотя бы видеть тебя?
- Потому что это было бы слишком больно.
- Тебе?
- Нам обоим. И потом, пошли бы разговоры.
- Так вот, чего ты больше всего боялся? Чтобы пошли разговоры?
Он на минуту замолчал. Дождь все не прекращался. И это начинало раздражать.
- Ты где остановилась?
- Какая тебе разница?
- Я просто хочу знать, где тебя можно найти, если что.
- Если что, например? По-моему, ты мне все объяснил еще тогда, пять лет назад, как все просто. Если бы ты знал, как я ненавидела тебя в тот момент. Я просила тебя, умоляла не делать этого. Остаться со мной хотя бы на одну ночь, после которой ты бы точно уже никогда не ушел от меня...
- Да, я бы не ушел, я это знаю, но я должен был уйти. Понимаешь, она была беременна уже тогда. Я не мог ее оставить.
- Но ты мне сказал...
- Я думал, что я справлюсь, я наделся, что твоя любовь – это прихоть и она пройдет очень быстро, едва ты уедешь.
- Ну что ж, ты был прав. Это была прихоть...
Она развернулась, чтобы уйти. На самом деле, она не хотела, чтобы он видел, как она снова старается пошире открыть глаза. Как он мог так думать? Я умирала от любви. Разве это может пройти?
- Прости меня. – еще раз попросил он.
- Нет, – твердо ответила она, даже не поворачиваясь и пошла к себе в гостиницу. Со всеми делами на сегодня было покончено. Она только и хотела, чтобы поскорее попасть в горячую ванну.
А он продолжал идти за нею следом. Пять долгих лет он преследовал ее в своих мыслях. Ему часто снилось, как он едет за ней на вокзал и пытается остановить ее. И каждый раз там, во сне, в справочном бюро ему говорили, что такого поезда не существует. И вот, она здесь, рядом. И он все еще любит ее. Внезапно все потеряло смысл. Ему вдруг так стало отчетливо ясно, что он всегда будет любить ее. Странно, что он никогда не думал об этом раньше. Он так был занят осмысливанием этого факта, как не заметил, куда она только что исчезла. Мгновение назад ее синий зонт мелькал в десяти метрах от него. Но сейчас он исчез. Он огляделся по сторонам – он стоял на центральной площади города. Он поднял голову вверх – гостиница. Действительно, должны же была она где-то остановиться? Не у подруг – это понятно. Иначе он бы уже знал, что она в городе. Он еще не понял, что он от нее хочет, но на всякий случай (как он утешал себя) не помешает знать, где ее можно найти. Ну мало ли, как говорится.
Он подошел к девушке за стойкой. Милая и симпатичная барышня улыбалась ему широко и приветливо. Он назвал ее фамилию и попросил сказать, в каком номере она остановилась. Девушка минуту что-то проверяла в компьютере, разочарованно повела бровями.
- Простите, но посетительницы под таким именем у нас нету.
Неужели он ошибся? И она вовсе не сюда зашла, а просто исчезла как сон? Он отошел к креслам, стоявшим тут же в вестибюле, и опустился в одной из них. Странно, почему он так устал? Он закрыл глаза и начал прокручивать все сначала...
Вот, она приходит устраиваться на работу, вот - их первый совместный проект, вот, они стоят возле кафе и разговаривают, он повторяет, что любит ее. Она тяжело дышит, а он больше всего на свете хочет крепко зажать ее в объятиях и поцеловать, они даже тянутся друг к другу, но... он говорит: «Я позвоню тебе» - и только. Вот, он приходит к ней домой, так и не решившись набрать ее номер. Они разговаривают в коридоре. Она тогда первый раз сказала... она сказала: «Я сгораю от любви». Он тогда еще горько улыбнулся – какая она все еще маленькая была, эта девчонка. А потом произнес: «Я умру без тебя, но ты должна уехать». У нее началась истерика, она кричала, чтобы он не подходил к ней и не трогал ни в коем случае. И еще постоянно повторяла: «Какое ты имеешь право так со мной поступать?» Он пытался объяснить ей, что не может бросить свою невесту, что он тоже любит ее по-своему, и они так давно уже вместе. А она... она его обязательно забудет. Когда он уходил, она все еще плакала. Но на следующий день пришла на работу, как будто ничего не произошло. Он боялся с ней заговорить. Через неделю она сообщила всем, что уезжает. После ее приватного разговора с начальником тот стал немного странно поглядывать на него, но никогда ни слова ни обмолвился, о чем они с ней разговаривали. Он пытался вывести начальника на эту тему, но тот молчал, как партизан, хотя они и были в довольно-таки приятельских отношениях. И с тех пор он не видел ее. Но он продолжал часто слышать о ней – то одни друзья говорили, что она звонила им, то другие, - что прислала письмо. Он еще раз подошел к девушке в регистратуре и назвал на этот раз свою фамилию. «Есть такая», - сказала та и улыбнулась...
- Я люблю тебя.
Она задумчиво смотрела на него, стоя у окна, закутавшись в простыню, но ничего не отвечала.
- Убери простыню, - попросил он, я хочу смотреть на тебя.
Она разжала руки, и белое полотно упало к ее ногам. Он на секунду закрыл глаза, чтобы проверить, что это не сон. Нет, в самом деле, это именно она стоит сейчас перед ним совершенно обнаженная, и это с ней он только что провел два удивительных часа. Два самых лучших часа своей жизни. Он даже и не понял, как все это произошло. В одну секунду он только стучался к ней в номер, а в другую – она уже постанывала в его объятиях. А он сходил с ума только от того, что касался ее и вновь чувствовал ее запах. Они практически ни о чем не разговаривали, а просто наслаждались друг другом. Он целовал ее и тихо умирал от блаженства.
- Ты уходишь? – спросила она как можно равнодушее, когда совсем стемнело.
- Нет, мне нужно только позвонить.
Она ничего не ответила. Конечно, глупо было рассчитывать, что он решится на какой-нибудь серьезный шаг теперь. Он не сделал этого тогда, зачем лишний раз теребить себе душу надеждой сейчас?  Она была уже почти счастлива, что наконец-то испытала то, чего она так хотела все эти годы.
Он сделал всего два звонка. Сначала он позвонил начальнику. Ему хватило только двух фраз, чтобы объяснить ситуацию: «Она приехала» и «Три дня». И еще короткого «да» между ними и «спасибо» в конце. Второй начался со слов: «Я не приду сегодня. И завтра... да... прости...». Она не слушала, о чем он там говорил дальше. Она просто ждала, что будет дальше...

Лагуна-Нигель, 2005

суббота, 7 мая 2011 г.

Бессоница #1

Это не честно. Не честно оставлять меня одну. Ты спишь, а я смотрю на тебя. Смотрю и думаю, что это не честно. Наверное, это глупо. Любовь не может быть такой. Любовь, говорят, это - всепрощение. Это когда, мол, "если хочешь - уходи, если тебе там лучше, а я переживу, потому что люблю". Ну, а вот я - другая. Наверное, эгоистка это называется. Потому что ты спишь, а я смотрю на тебя. И считаю, что это не честно. Потому что ты спишь один. И более того - целая обида уже подкопилась. И я не могу ее прогнать. Она просто не хочет уходить. И ведь глупо же, как-то очень по-детски. И даже не справедливо обвинять тебя в том, что ты спишь, а я - нет. Хочется выссказать - а некому. Потому что ты спишь. А я сижу тут. И оно уже в целый снежный ком скаталось  - и изначальная обида, что ты уснул без меня, и то, что я сижу тут, обижаюсь, а ты не догадыааешься об этом. Ты просто мирно спишь. А я люблю тебя. А тебе нет до этого никакого дела, иначе мы бы сидели бы сейчас вдвоем посреди ночи... Но на самом деле я знаю - ты просто устал. И заснул без всякого злого умысла. Просто взял - и уснул. Но если бы ты знал, что я тут сижу и обижаюсь  - то обязательно бы проснулся и сел бы рядом. И мы были бы вдвоем посреди ночи. Потому что ты меня любишь. Но ты спишь, и ничего не изменится от того, что я тут сижу и обижаюсь. Поэтому, я тоже пойду спать...

пятница, 6 мая 2011 г.

Избранное. Проза. #7

Жизнь стала похожа на плохой сон с той минуты, когда они расстались. Он проводил ее до автобуса, и не став ждать его отправления, пошел, погруженный в свои мысли, другой дорогой.
Она смотрела через пыльное стекло ему вслед и думала, что слезы вот-вот да и хлынут сплошным потоком. Но ни одной слезинки так и не скатилось по ее щекам. В его уходе было что-то очень жесткое, в том, как он держал свою спину, в том, что не смотрел под ноги, в том, что он ни разу не обернулся. А автобус все не отправлялся. И она не могла отвести взгляд от удалявшейся фигуры. Горечи от потери чего-то важного тоже не было, хотя вся ее жизнь до этого состояла только из тех минут, когда они были вместе. Только от его телефонных звонков ей становилось тепло и уютно. Только его ладони могли прикасаться к ней так нежно. А теперь он уходил...
Они были вместе всего несколько месяцев. Но она почти не помнила той, другой жизни до него. Как будто до него было только детство - радостное, беззаботное. А ведь ей было уже... впрочем, какая разница? Теперь нет ничего, а ей просто грустно. Она удивлялась сама себе, что нет боли в сердце, что нет этих глупых слез. Она просто смотрела ему во след.
А он? Он не понимал, что произошло. Они встретились, как обычно, на своем привычном месте. Она была так же хороша, как и всегда. От нее так же пахло теми же духами, что и раньше. Но тем не менее, что-то изменилось. Нет, не во взгляде... не в поцелуе... Она была такой же. Тогда, значит, изменился он? Но он не верил, что человек может заснуть одним, а встать с постели другим. Раньше? Но когда? и почему только сейчас это дает о себе знать?
Он настолько погрузился в изучение этой проблемы, что и не заметил, как они зашли в какое-то кафе и даже выпили по чашке теплого чая. Он не почувствовал вкуса бутерброда. И даже не помнил, расплатился ли с официанткой.
- Что с тобой? - спросила она.
Он не знал.
- Поговори со мной!
- О чем?
Он не знал.
- Ты уходишь?
Наверное.
- Почему?
Он не знал. Он смотрел в ее глаза. И молчал.
- Ты позвонишь?
- Да.
- Когда?
Он не знал.
- Я провожу тебя, - сказал он наконец.
- Не надо.
- Почему?
- Ты не такой, как всегда.
Это было правдой. Что-то все-таки сломалось в нем. Но она мешала ему понять, что. Она чувствовала это. И это доказывало, что она - все та же, какой и была с момента их первой встречи.
Он проводил ее до автобуса и не оглядываясь, не дожидаясь его отправления ушел, как и обещал. Он не чувствовал ее взгляда на своей спине, он просто знал, что она смотрит. Она не могла не смотреть - она... да, она любила его больше всего на свете. А он? Он боялся ее потерять. "Боже мой, - подумал он, - все так просто..." И он чуть ли не застонал от неожиданности своего открытия. Он боялся в один миг остаться без нее. Он не любил ее - жил ею. И вруг отчетливо вспомнился тот день, когда они они впервые заговорили об этом. Наверное, это он подтолкнул ее к разговору. Почему? Теперь уж и не вспомнишь. Кажется, они шли по улице и кого-то встретили из ее знакомых. Она тогда кивнула и неожиданно опустила голову. И на его вопрос: "Кто это был?" ответила: "Да так". А потом взяла его под руку и крепко-крепко прижалась к нему. И, помолчав, сказала: "Не отпускай меня". Он тогда не понял и спросил улыбаясь: "Ты разве куда-нибудь собираешься?" А она сказала: "Нет, просто..." и погрустнела. Он предложил пойти в кино, но она сказала: "Пойдем ко мне".
Это была прекрасная ночь. Но ему показалась, что она как будто за что-то извинялась. "Кто же это был?" - снова подумал он, но спрашивать не стал. "Наверное, один из них, кто был до меня", - он успокоился. На время. Однажды он все-таки спросил: "Кого мы тогда с тобой встретили?" Она не переспросила, не уточнила - знала, о ком шла речь. И это ему не понравилось - значит, она иногда думала о том человеке. Она стала сбивчиво рассказывать. "Понимаешь, - в заключение сказала она, - все закончилось так неожиданно, что я долго не могла прийти в себя. А потом я встретила тебя, и все прошло. Ты спас меня..." И он понял тогда, почему она его любит так сильно. Но ему казалось, что любить нужно просто так, не по какой-то там причине. Просто за то, что ты есть на свете.
- Почему ты просила тебя не отпускать? - он чувствовал, что есть тут еще-что. Она помолчала, а потом вдруг начала всхлипывать.
- Он пишет мне письма, - сквозь слезы проговорила она.
- Ты любишь его?
- Нет.
- Ты любишь его.
- Нет!
- Почему тогда?
- Я боюсь.
- Почему?
- Я люблю тебя.
- Почему?
- Я могу уйти.
- Почему?
- Я люблю тебя.
- Все будет хорошо, - не понятно, почему он сказал именно эти банальные слова. Потому что он не верил, что все будет хорошо. Он знал, что она не обманывала его. Он видел, чувствовал, что любовь никуда не исчезла. Но все уже было не так. Она теперь принадлежала не только ему. Она принадлежала еще тем дурацким письмам. Он не хотел знать, о чем там было написано. Это не важно, он не возмущался тем, что она ничего ему не говорила раньше. Он просто испугался. Испугался, что  однажды он услышит эти слова: "Я ухожу".
Потом все как-то наладилось. Они любили друг друга с прежней силой и больше никогда не вспоминали об этом. Она стала веселее и беззаботнее. Он радовался этому. Но сегодня все изменилось. Неожиданно и странно. Ему не снились плохие сны - он проснулся в хорошем настроении, потому что они должны были встретиться, и он хотел сказать ей... Вот, теперь он точно помнит, что первый раз испугался именно в этот момент.
Теперь, когда все стало на свои места, он понял, что происходит - он сам решил уйти. Он посадил ее в автобус и ушел. Но ведь он все равно любил ее, жил ею. А она... она была с ним. Но ведь она и в самом деле была с ним и не хотела уходить. В чем же он тогда ее обвинял? В том, что она "не хотела", но "могла"? Но, Боже мой, это же так глупо! Она ведь не хотела... А он просто посадил ее в автобус и ушел даже ни разу не обернувшись. В автобус... Он обернулся. Автобус стал отъезжать. Но он еще видел ее глаза. Глаза без слез. Огромные детские глаза. Самые замечательные глаза на свете. Глаза, которые умели смеяться и рассказывать тайны, глаза, которые он любил...

Сан-Диего, 2003

Избранное. Проза. #6

...Она всегда знала. Когда он позвонит. Секунда...Снята трубка... Алло... Знакомый голос... Привет... И она теряет ощущение реальности. Этот голос пронизывает мозг, ласкает слух. Что значат слова? Отрывок мгновения, часть контекста, они теряют смысл, когда их говорит другой, не он. Ей всегда было безразлично, что он говорит, пусть только говорит, пусть хоть скажет это глупое "как дела?" Как будто он знает, что все плохо. Всегда плохо, если он не звонит. Очень плохо, когда его нет рядом. А его почти никогда не бывает рядом. Потому что...
...Она не хотела думать о том, где он. О том, что именно мешает им быть вместе. Она гнала от себя мысли, что может быть в эту самую минуту он... А ей остаются только телефонные звонки раз в неделю. И еще редкие встречи. Скорее случайные, чем назначенные. Она согласна даже на это, но и это не всегда им доступно. Не наедине... Им приходится разговаривать при общих знакомых на посторонние темы, чтобы никто и никогда не узнал, чтобы никто не догадался, что она не может жить без него, даже без этого глупого "как дела?" Чтобы никто и не подумал даже о том, что каждый день для нее заключается только в том, чтобы ждать, когда он позвонит, а потом ложиться спать, так и не услышав заветного звонка. И тихо плакать в подушку.
...Он попал  в ее жизнь очень странно, совершенно нелогично. Сначала он был просто знакомым, потом другом, которому она могла довериться. Потом она стала его любовницей. Потому что жена у него уже была. Она хотела, но не могла закончить их отношения, потому что он стал частью ее жизни. Частью памяти. Они были там, в самом прекрасном месте на свете всего три дня, но только тогда он был полностью ее. Их объединяла та сила, которая теперь уныло бродила по телефонным проводам. Соединяя их только раз в неделю. Она настолько запуталась и привыкла к обманам, что уже даже и не знала, чего боится больше: потерять его или получить насовсем, а потом не знать, что с этим делать. Она не была уверена, хочет ли за него замуж. Наверное, потому что одной жене он уже изменяет с ней...
...Единственное, что она точно знала – это когда он позвонит...

Харьков, 1999

четверг, 5 мая 2011 г.

Избранное. Проза. #5

...Вчера...
Как будто сто лет назад. Без тебя время тянется, как жевательная резинка. Смешные сравнения. Странные ассоциации... пластмассовые девочки, игрушечные мальчики, порванные бумажные отношения... Почему так на душе гадко? Ведь все хорошо... Хорошо до безобразия. Так хорошо, что хочется выть. Нельзя. Нужно продолжать производить впечатление сильной девочки. Кому это только надо? Тебе, наверное, раз ты не хочешь, чтобы было больно. Потом... Смешно. То, что мне больно сейчас – это не важно. Тебе не важно. Но почему? Что я сделала не так? Лично тебе? Неужели я виновата перед тобой, что похожа на первую любовь? Почему из-за нее ты не даешь нам шанс быть счастливыми? Причем здесь мои чувства? "Я задыхаюсь от нежности..." Ничего подобного. Это уже пройдено. Я сгораю от тоски. Я не умею быть такой. Мне нужно совсем другое. А ты мучаешь меня. Звонишь... мне приятно слышать твой голос, когда он нежный. Даже, когда злишься, - лучше, чем равнодушие. Я знаю, ты боишься любить меня, но чувствую, что ты должен видеть меня, как и я, должен обнимать страстно, целовать чувственно и всегда хотеть быть рядом... "Ты - белый и светлый, я - темная, теплая"...
...Вчера...
Не знаю, зачем я сказала тебе, что люблю. Это все испортило. Но мне стало легче. Правда. Я разделила на двоих свою боль. В конце - концов ты должен это знать. Ты жестокий. Пусть тебе хоть на миг станет понятно, что ты делаешь с нами, со своей душой и моими чувствами... ...Вчера...
Мы были вместе. Что есть прекраснее, чем быть с любимым человеком? Странно, я постоянно пытаюсь тебе что-то доказать, но никак не возьму в толк, что тебе это совсем не нужно. Ты можешь жить и так. Тебе хорошо со мной и большего не надо. Это я, дура, хочу чего-то. Сколько лет я жду своей волшебной сказки, сколько было встреч, расставаний, а я никак не могу понять простой истины: не бывает алых парусов. Это только обман зрения. Мираж.
Ты постоянно твердишь одно и тоже: "Мы не будем вместе". А я никак не пойму, почему. И ведь дело совсем не в том, что ты не любишь меня, правда? Я вижу в твоих глазах определенные чувства ко мне. Пусть ты и не назовешь их никогда любовью, но ведь ты хочешь быть со мной! Впрочем, какая разница... Мы все равно не будем вместе. Я не знаю, кто виноват в этом, но я сделала все, что могла. А ты... Можно целое пособие написать на тему "Как сделать больно в условиях умеренного климата". Чушь. Глупые отчаянные шутки... "Если она не отпустит, я не смогу уйти..." Слабость. Я понимаю. Сама пыталась много раз уйти на протяжении трех с половиной лет. Ушла, теперь наконец-то могу быть сама собой. Это очень здорово, когда обретаешь душевное равновесие. "Я не смогу уйти..." Интересно, а как можно жить и притворяться, что ничего не было? Что все хорошо, ну, погулял, ну, ничего не значащий роман... Так? Конечно, опять на меня останется "увела чужого"... И хоть на самом деле это и не так - мне, пожалуй все равно, главное, что не смотря ни на что, часть тебя всегда будет принадлежать мне. Пусть всего две недели вместе, но ведь вместе! Хоть на миг, но ты принадлежал только мне.  И за эти минуты можно простить принесенные обиды. Когда любишь, трудно прощать боль, но если любишь - прощаешь. Ты прав, конечно, пройдет со временем. Когда-то обида на тебя, что растоптал мою душу, станет настолько велика, что буду вспоминать наш неудачный роман только с горечью, но уже без слез, любви. Только ты не можешь понять одного: я не хочу, чтобы это проходило. Мне нравится тебя любить, я не могу без тебя. Ты боишься, что настанет момент, когда я уйду от тебя, а тебе не приходило в голову, что я боюсь, что ты уйдешь? Конечно, не приходило... Ведь ты уверен, что со временем пройдет. А сейчас тебе безразлично. И правда, ведь ты не видишь, что я чуть не лезу на стенку, когда не могу увидеть тебя, что дергаюсь каждый раз, когда звонит телефон, что я не могу спокойно спать, потому что мне плохо без твоих глаз, рук. Я во сне вижу тебя и просыпаюсь от того, что не могу поцеловать. "Мы не будем вдвоем..." Какой бред... Полный идиотизм... Двое хотят быть вместе, но не могут... Что ж! Я опять постараюсь казаться сильнее, чем есть на самом деле. Действительно, я же не могу насильно сделать тебя счастливым. Я должна сжать зубы и отпустить тебя. Куда хочешь. Пусть будет больно. Надоело жить так: сначала ждать понедельника, потом того момента, когда ты опять мне скажешь... Не могу забыть этих слов... Нет, я  простила эту жестокость, просто это мерзко: ощутить на себе это. Я ни в чем тебя не упрекаю - это было бы глупо, просто обычная жалость к себе. Не хочу тебя отпускать и, в общем-то, не отпускаю. Поэтому, когда уйдешь - это будет только твое решение. Я не хочу нести ответственность за искалеченную любовь. Может быть нам бы и было тяжело друг с другом, но все равно лучше гореть вдвоем, чем мучаться однообразной жизнью поодиночке.
И все-таки тебе нравится, когда я говорю, что люблю тебя... И еще... Помнишь, я говорила, что лучшего в моей жизни не было? Дело не в том, что другие не знали, чего мне надо, просто даже тогда, когда ты был со мной, я продолжала хотеть, чтобы ты был со мной. Да, я просто люблю тебя, можешь верить или сомневаться, мне все равно, можешь убеждать себя  и меня сколько угодно, что все пройдет, но сейчас я люблю тебя и не хочу потерять эти мгновения, когда ты говоришь мне: "Мой маленький... девочка моя..." Эх... Что ты делаешь?.. Я, конечно, найду другого, да он есть и сейчас, но я не могу даже смотреть в его глаза, потому что нет ничего лучше, чем купаться в твоих, нет ничего теплее твоих объятий, ничего нежнее поцелуев, ласковее голоса. Я люблю твои руки на себе, мне нравится покрывать поцелуями твои шею, плечи, все тело. Любимый... Не уходи... Мы должны быть вместе, даже, если потом сведем друг друга с ума...
...Вчера ты сказал что-то очень важное... "Пока ты меня так любишь, я не уйду". После этого я почти счастлива. Почти. Ты не сказал, что любишь, но это пока не так важно, главное, что ты не хочешь уходить, тебе хорошо со мной. А я?... Я буду любить тебя, пока есть силы. А вообще... За последние дни я поняла, что счастлива с тобой. Не могу и не хочу без тебя. 
...Вчера...
Да, это было всего лишь вчера, я обещала, что тебе нечего бояться. Я буду любить тебя, а ты не уйдешь. Но я устала. Я устала от борьбы. Я ухожу. Я люблю тебя, но я ухожу. Я не могу больше ждать, когда ты позволишь себе полюбить меня. Я должна быть в другом месте, я должна быть не с тобой. Мы измучаем себя. Вернее, ты измучаешь меня. Ты измучаешь себя. Я лучше уйду. Ты будешь думать, что я разлюбила тебя. Как ты и предсказывал. И тебе никогда не узнать, наверное, что я ушла, чтобы всем стало легче. Ты останешься один со воим вечным "я же говорил..." Пусть так. Но со мной навсегда останется это "Вчера..."

Харьков, 1999

вторник, 3 мая 2011 г.

"Я тебе сейчас куплю, но будет считаться, что на день рождения"

Мне повезло. Мама была в моем детстве очень изобретательна. Если мне и покупали в середине года что-то крупное (даже трудно припомнить пример), что вполне могло стать хорошим подарком на день рождения, мне никогда не говорили этой фразы, способной испортить настроение любому ребенку. Впрочем, дети обычно сами придумывают эту уловку, чтобы сейчас получить то, что им хочется, а потом, авось, к празднику забудется и родители все равно сделают какой-нибудь другой подарок. Моя мама всегда умела придумать что-нибудь еще, пусть даже какую-то мелочь, но приятную, способную доставить мне удовольствие в этот заветный день в году. На тринадцать лет, помню, меня вообще осыпали подарками. Это были шахматы и фотоаппарат "Смена 8М". И даже, мне кажется, что в этот же год мне подарили новый позолоченый браслет к старым маминым часикам "Чайка"...
А велосипеда у меня никогда не было. И я до сих пор не умею на нем кататься. Я даже, по-моему, особо его никогда не хотела. Хотя всю дорогу считала, что его просто негде хранить (мы жили в однокомнатной квартире). А во дворе у меня друзей не было - я хорошо училась и ходила на танцы, а во дворах гуляют только бездельники и двоечники...